«Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слиш­ком высокой»
Ренсом Риггз, «Дом странных детей»

ПРЕАМБУЛА. Это трагедия произошла непосредственно со мной два месяца назад, в мае 2016. Поэтому здесь нет литературного вымысла и я делюсь своим, лично мною пережитым опытом.

Так сложилось, что в череде жизненных событий вопрос о том, чтобы у нас в семье по­явился малыш откладывался на некоторое время. Когда же мы приняли решение, что готовы стать родителями, скажу вам сразу, это оказалось не так-то и просто. Не получилось и даже не сразу: несколько неудачных попыток у абсолютно здоровых родителей, ведущих здоровый образ жизни, заставили нас усомниться в том, что это вообще возможно. И тут произошло чудо…

ЧУДО. Чудо произошло в августе 2015, вернувшись с моря, я вдруг обнаружила, что у нас будет малыш. За моей беременностью я видела Божий промысел. Но помня предыдущий негативный опыт, мы стойко и молча ждали первого УЗИ. Каждая неделя беременности была рубежом, который мы проходи­ли и окрылялись — мы готовились быть родителями. Нашей радости не было границ когда наконец нам сказали, что будет девочка! Радость от ожидания прихода нашей крошки усиливалась с каждым днем, с каждой неделей, с каждым триместром. На 16-й неделе я впервые ощутила шевеления и мы начали нашу девочку называть попихушечкой. Мы были в процессе осознанного роди­тельства: наблюдались у врача и наблюдали за нашей попихушечкой. В общем, чудо не только произошло, но нам удалось без проблем выносить ре­бенка практически весь срок беременности.

СИГНАЛЫ. Неожиданности начались на 34 неделе, когда у меня начало подниматься давление. И тогда же мой гинеколог настояла на том, чтобы меня госпитализировали в Перинатальный центр Киева с диагнозом легкая преэклампсия. Кто не знает, это повышение давления и отечность, сопровождаемая на таком сроке беременности у многих женщин. За 10 дней врачи купировали проблему и выписали меня.

Шла 36 неделя, еще один рубеж пройден — УЗИ отличное, тоны сердца ребенка (КТГ) высокие, можно дохаживать дома.

Но на 38 неделе я снова попадаю в тоже самое отделение и с тем же самым диагно­зом. Несмотря на это, при госпитализации УЗИ отличное, КТГ в норме — рекомендация врачей «идите рожать», в общем пьем «Допегит» и лежим под наблюдением. Я понимаю, что на 38 неделе уже ребенок счита­ется доношенным и готовым ко внеутробной жизни, уже можно, в случае необходимости, стимулировать роды или делать кесарево сечение, но профес­сионалам виднее, что делать — ведь здесь собраны лучшие из лучших и мы доверяем ру­кам, в которые попали.

Госпитализация случилась в преддверие майских праздников: обходов практически нет, как и персонала на постах, да и палатному доктору пациенты такое впечатление, что мешают. Но у нас все нормально: моя девочка активна и мы ждем установленный для родов срок — 8–9 мая. Мы ведь в руках профи, а профи уверили, что все хорошо.

ДОВЕРИЕ. Анализы у нас нормальные, УЗИ и тоны сердца моей девочки отличные, предлежание правильное — все это укрепляет нашу веру в то, что у нас все хорошо. Обменную карту (1) на роды в Перинатальном центре Киева мы подписали, затребованные препараты купили, обязательный благотворительный взнос уплатили. Мы абсолютно уверены, что раз мы находимся в лучшем городском учреждение, спе­циализирующемся на родах и патологиях и у нас все хорошо &mh;das мы выйдем отсюда с дочень­кой на руках. Я не «накручиваю» себя, я уверена , что я сделаю свою работу, акушеры свою, а моя девочка свою. И я стану мамой. Меня даже не очень беспокоит отсутствие врачей и мед. персонала, мы все люди — ведь идут майские праздники, но ведь у нас же все хорошо, что же может случиться, если мы уже тут под наблюдением?

ИЛЛЮЗИИ. Мы зашли так далеко, что постоянные вопросы «а с кем из врачей вы догова­ривались?» меня как-то ставят в тупик, не беспокоит также и репутация Перинаталь­ного центра почерпнутая из открытых источников — ведь у нас то все хорошо, да и благодарность врачам никто не отменял, как это принято у нас в стране. Мы все понимали и готовились.

Процесс родовой деятельности начался ровно в срок — 8 мая. Вторник 10 мая, на обходе весь цвет Перинатального центра: профессор, заведующие отделе­ниями, нач. мед., еще какие-то люди в белых халатах. Мой палатный доктор по струнке зачиты­вает мою карту пациента. Задаю вопрос: «Профессор, срок вышел вчера, идет 41 неделя, мне 40 лет, две неудачные бере­менности, лежу у вас уже две недели, когда рожать будем?». Ответ зав. отделения: «В конце 41-й недели мы вам скажем, что делать».

ТРАГЕДИЯ. Среда 11 мая, рано утром у меня пошли регулярные схватки, я в предвкушении, ощущаю, что мы обе готовимся к родам. Но рожать мне пришлось… мертвого ребенка. Абсо­лютно здорового, абсолютно доношенного ребенка просмотрели, а ведь я лежала под наблю­дением именно для того, чтобы предотвратить риски и родить мою девочку, именно для этого — наблюдаться! Не назначать себе кеса­рево или стимулирование родовой деятельности, или самому себе ставить диагноз и назначать процедуры, не рассказывать докторам о том, что нужно делать: как наблюдать за пациентом и реагировать, назначать контрольные исследования etc.

И вот на этом этапе всем профессионалам своего дела вдруг стало не все равно. Откуда-то взялось столько персонала, откуда-то у этого персонала взялось столько знаний: что, кому и когда надо было делать и кто что сделал или не сделал. Тут же пошла волна обещаний, как в следующий раз все будет по-другому — так, как должно было бы быть, мы разберемся и виновных накажем – ведь у нас в центре это уже не первый случай, а целых 17 (sic!!) с на­чала года! Что поделать, как говорится, Бог дал, Бог… (это официальная позиция руководства центром и это неоднократно акцентировалось!). И пришел утешить психолог и было разбирательство с руководством и опять много обещаний: мы вам обещаем в следующий раз личное наблюдение нач. меда, зав. отделением, да ждать не будем — будем кесарить сразу же, как только выйдет 38 недель. Вы ведь поймите у нас протокол (2), и де-юре по протоко­лу мы правы, мы не виновны в смерти вашего ребенка, но де-факто оставляет сомнения…

КТО ВИНОВАТ? Я люблю задавать вопросы, потому понимая, что шансы на повторное чудо в нашем случае стремятся к нулю и понимая, что это система и мы в ней не могли не оказаться, а также проживая постоянно, что все, что осталось от этого чуда — это воспоминания о девяти месяцах счастливой беремен­ности и, как результат, траурная плитка на кладбище, я буду постоянно задавать вопросы ему — Богу, себе, обществу, минздраву, городскому управлению здравоохранения, полиции, прокуратуре, всем.

ВОПРОС 1. Если надо было договариваться (де-факто существует такая практика в медучреждениях) с конкретным врачом о предоставлении наблю­дения и последующего договорного родоразрешения, почему об это я не была уведомлена на этапе поступления в медучреждение? Где те двери, в которые надо заходить и тот человек, который все решает? Пока что очевидно, что процесс наблюдения за роженицами пущен, в определенном смысле, на самотек по принципу: бдет все хорошо (родите самостоятельно) — не хлебом единым, как говорится, а будет все плохо — тут уж извините, так получилось… Достаточно сделать беглый интернет серфинг и найти много информации об интересных формах взаиморасчетов в центре, стоимостях и персоналиях. Но это уже по факту случившегося, знали бы раньше, то могли бы быть варианты… При том, что патологоанатом не нашел никаких видимых патологий у ребенка, факт его внезапной смерти побуждает к рассмотрению всех версий, в т. ч. и убийства по недосмотру или неосторожности, как бы это страшно не звучало (во всяком случае, фразу «ребенка просмотрели» мы слышали от специалистов довольно часто).

Теперь, пережив все это, понимаешь мытарства рожениц и их родных, которые подобно господину К.(3), безнадежно пытаются распутать паутину «кафкианского замка» не понимая логики его построения. Чем закончилось это знаменитое произведения неизвестно: автор унес все с собой, также как унесла с собой тайну своей гибели наша девочка, ведь чиновники замка никогда не раскроют его тайну, знают ли они ее вообще?

ВОПРОС 2. Если существуют протоколы МОЗ, минимизирующие необ­ходимость оценивать риски, применять знания и профессиональную компетентность и по сути даю­щие возможность избегать каких-либо рисков ответственности медперсонала по принципу «каждая кухарка может управлять государством», зачем нам тогда городское профильное медицинское учреждение? С таким подходом можно рожать дома с аку­шеркой, результат будет одинаков: может родите, а может и нет, как Бог даст или велит протокол, ведь там все написано. Правда, за принятие родов на дому у нас предусмот­рена уголовная ответственность, а за недосмотр и халатность в медучежде­нии де-факто нет. Касательно протокола еще одна ремарка, скорее сравнение, позволяющее более ясно понять суть: протокол — это всего лишь инструкция, но существуют еще и другие более ценные документы регламентирующие деятельность специалиста: диплом, квалификационные свидетельства и пр. Если, например, вы водите автомобиль, то в первую очередь вы руководствуетесь ПДД, а право на это вам дают водительские права и техпаспорт, а инструкцию по эксплуатации вы должны просто знать.

ВОПРОС 3. А есть ли у нас уверенность в том, что завтра любая другая женщина: ваша жена, мать, сестра, возлюбленная или подруга, попадая в Перинатальный центр, выйдет оттуда вместе с ребенком на руках, а не попав к такому же доктору, будь то хоть зав. отделения например, не повторит такую же трагедию? Есть ли у нас га­рантия, что доверяя свою жизнь и жизнь своего ребенка медперсоналу данного центра, вы тем самым не подписываете себе и ему смертельный приговор?

P. S. Много лет назад в следствии диспетчерской ошибки над Германией столкнулись два авиалайнера (4), среди погибших были жена и двое детей одного человека. Разбира­тельство трагедии показало ошибку диспетчера через банальный человеческий фактор. Прошло время и виновник той трагедии несмотря на понесшее наказание де-юре понес и наказание де-факто, подтвердив тем самым то, что все в мире взаимосвязано и все наши поступки в настоящем имеют продолжение в будущем.

P. P. S.«Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слиш­ком высокой» (Ренсом Риггз, «Дом странных детей»)

За веру в свою сказку я заплатила…

____________________________

1. Обменная карта беременной — это документ, который выдается в женской консультации для наблюдения за женщиной во время вынашивания ребенка.
2. Речь идет о протоколе, регламентирующем проведение кесарево сечения, утвержденном приказом МОЗ 27.12.2011 № 977, а именно раздел А.3.2.1.
3. К. — главный герой романа Ф. Кафки «Замок». Роман не был окончен, автор умер так его и не дописав, оставив массу загадок касательно смысла всего произведения.
4. Речь идет о рейсе DHX 611.